Введение в микросоциологию

Большинство социологов интересуются масштабными структурами и процессами, такими как классовая система или модернизация. Если их внимание и привлекают взаимодействия между конкретными индивидами лицом к лицу, то лишь постольку, поскольку за ними можно рассмотреть контуры каких-то более масштабных явлений, которые выходят за пределы наличной ситуации: институтов, ролевых систем, неравенств или ценностных ориентаций. На вкус традиционного социолога, в конкретных событиях, происходящих здесь и сейчас, слишком много случайного, объясняющегося уникальным стечением обстоятельств или индивидуальными особенностями участников. Изучать их — дело скорее историков (если события или их участники подпадают под рубрику исторических) или психологов. Вебер, один из отцов-основателей дисциплины, писал в этом отношении о «непереносимом хаосе повседневной жизни», случайные черты которого надо стереть, чтобы увидеть такие действительно важные вещи. Микросоциология — в той степени, в какой о ней можно говорить как о едином течении, — представляет собой радикальный отказ видеть сквозь обыденное. Микросоциологи верят, что мир «здесь-и-сейчас» взаимодействий не менее, а более упорядочен, чем мир больших структур и глобальных процессов, и не менее заслуживает изучения. В ситуации повседневных взаимодействий люди руководствуются правилами, которые столь же надличностны и абстрактны, сколь и международное право, и подчиняются они этим правилам с куда большей неукоснительностью. Выбор носков куда более закономерен, чем выбор политических взглядов. Этикет, нормы, регулирующие чередование фраз в разговоре или правила дорожного движения (особенно там, где они опираются на неформальные конвенции, а не на то, что преподают в водительской школе), — вот некоторые из тем, интересовавших микросоциологов. Микросоциология вызывающе отказывается заниматься тем, что более традиционной версии дисциплины кажется «по-настоящему существенным». Их ответ на критику состоит в том, что если в мире больших процессов и можно обнаружить какой-то порядок, то он покоится на фундаменте рутинных взаимодействий и скрепляется ими как цементом; в своей реальной жизни люди реагируют на «здесь-и-сейчас» стимулы, а вовсе не на то, что в другой ситуации они определят как свои ценности, что именно под покровом рутины скрываются боги, в которых по-настоящему верят наши современники.