Прорывы и провалы в лечении рака
Почему мы часто слышим о создании новых прорывных методов лечения в онкологии, но на практике многие из них не оправдывают ожиданий и исчезают из информационного поля?
Во-первых, даже многообещающие разработки иногда не дают нужного результата: например, лекарственное соединение может хорошо проявить себя на клеточной культуре или даже во время испытаний на животных, но оказаться слишком токсичным in vivo, а препарат, который хорошо справлялся с опухолями кровеносной системы, может в конечном счете не подойти для терапии солидных опухолей. Наиболее яркий пример последнего — венетоклакс, успешно применяемый при лечении опухолей кровеносной системы, но по определенным причинам не действующий на солидные опухоли.
Во-вторых, многие из разрабатываемых противоопухолевых препаратов имеют очень сильный побочный эффект.
В-третьих, существуют экономические и логистические трудности: иногда в науку вторгается реальная жизнь и лаборатории теряют финансирование, а порой даже при самых благополучных обстоятельствах между появлением новой идеи и ее внедрением в клиническую практику должны пройти годы уточнений лекарственной формулы, дополнительных исследований, клинических испытаний и масштабирования производства.
Не в последнюю очередь в раздувании сенсаций виноваты и журналисты, которые преподносят осторожный оптимизм ученых в какой-то конкретной узкой области как головокружительный прорыв в онкологии в целом, создавая у аудитории завышенные ожидания.
Впрочем, нужно помнить и о том, что понятие прорыва относительно. С точки зрения «окончательной победы над раком» увеличение продолжительности жизни после постановки диагноза с одного года до двух лет может показаться только небольшим шагом вперед, но для тысяч пациентов и их семей отвоеванный у рака год жизни — это бесспорная победа науки.
