«Когда-то я был на конференции в Америке. Вышел японский профессор, очень известный русист, с докладом о Довлатове и сказал, что сейчас назовет четыре свойства произведения русской литературы. Я подумал: вот интересно, что же он перечислит? Японец сказал: русская книга — это что-то непомерно большое; лишенное иронии; нечто, чему безразличен читатель; наконец, что-то назидательное, долженствующее на выходе дать какой-то результат. А ведь Довлатов — это ровно наоборот, по всем четырем пунктам!»